МАСТЕРСКАЯ: КАК ПЕРЕВОДИТ DEKODER?

В летнем семестре 2020 года в институте славянской филологии Мюнхенского университета Людвига Максимилиана прошла студенческая мастерская под моим руководством на тему «Перевод в журналистике». Вместе с группой студентов мы читали и внимательно разбирали перевод, вышедший в dekoder, стараясь понять рабочие процессы в редакционной лаборатории.

Как же переводит dekoder? Как в каждом конкретном случае заново выстраивается баланс между присвоением и остранением? Классическая формула гласит: «Либо переводчик оставляет в покое писателя и заставляет читателя двигаться к нему навстречу, либо оставляет в покое читателя, и тогда идти навстречу приходится писателю» (Шляйермахер, 1813 год).

Первым текстом, который мы прочли, был репортаж Die Geister der Vergangenheit («Призраки прошлого», сокращенный перевод на немецкий опубликован 6 июля 2017 года в переводе Дженни Зейтц). Оригинал — «Дело Хоттабыча» Шуры Буртина, опубликованный в журнале Эксперт 26 мая 2017 года, — был мне хорошо знаком и дорог моему сердцу.

ВЫБОР ТЕКСТА

Я прочла этот текст в августе 2017 года в ночном поезде Санкт-Петербург–Мурманск. Петербургский отдел общества «Мемориал» организовал ежегодный день памяти жертв Большого террора. Мы ехали в Сандармох. Из текста я узнала о судьбе Юрия Дмитриева, открывателя этого места массовых расстрелов в карельском лесу. Прочитанное стало для меня потрясением.

Репортаж Шуры Буртина был первым обращением журналистов к делу Дмитриева. Приехав в Сандармох и участвуя в памятных мероприятиях 5 августа, мы уже не имели возможности познакомиться с Юрием Дмитриевым лично: с зимы 2016 года он находился в тюрьме. Историку предъявили обвинение в том, что он якобы занимался детской порнографией.

ВОЗДЕЙСТВИЕ 

«До чего грустный + сильный текст. В некоторых местах у меня по коже пробегал мороз», — написала мне одна из студенток, прочитав перевод Дженни Зейтц. 

СТРУКТУРА 

Этот лонгрид состоит из 14 глав, сменяющих друг друга в быстрой последовательности. В первой главе автор дает психологический портрет Юрия Дмитриева. Русское название главы, «Ершистый», передано на немецком так: «Резкий, эмоциональный человек с трудным характером». Дальше Буртин рассказывает, как Дмитриев нашел свое призвание в жизни — давать последнее пристанище непохороненным жертвам террора — и как его поиски в лесах дополнялись архивными поисками.

Затем автор возвращает нас в 1937 год и с гнетущей точностью реконструирует преступления, которые НКВД совершал в карельском лесу. После этого рассказ возвращается в сегодняшний день, и мы знакомимся с семьей Дмитриева и его приемной дочерью Наташей. Рассказ достигает кульминации: Дмитриева арестовывают, Наташу забирают из семьи. Духи прошлого проникают в сегодняшний день. Последняя глава называется «Тень». Переплетение вчерашнего и сегодняшнего дня определяет конструкцию текста. Структура настолько плотна и продуманна, что ни одной главы нельзя вынуть из текста без того, чтобы не рухнула вся конструкция. В немецкой версии есть сокращения, но структура полностью сохранена для читателя dekoder.

НАЗВАНИЕ

Оригинальное название, «Дело Хоттабыча», рассчитывает на эффект узнавания: джинн из бутылки, герой классической детской книги и фильма «Старик Хоттабыч» знаком каждому русскому читателю — это волшебник с длинной седой бородой, эксцентричный, упрямый и очень симпатичный. Хоттабычем Дмитриева прозвали коллеги и друзья.

dekoder идет навстречу своим читателям и меняет название. Немецкоязычный читатель гораздо лучше поймет название «Призраки прошлого» (Die Geister der Vergangenheit). Эта замена ведет к тому, что и центр тяжести сдвигается: главный герой отступает на второй план, и это считывается как сигнал — речь идет о непроработанном прошлом России, о душах, не нашедших покоя.

ВВЕДЕНИЕ 

За названием в оригинале следует подводка от лица автора:

«1 июня в Петрозаводске начинается суд над одним из самых удивительных людей, которые мне известны, — краеведом Юрием Дмитриевым. Человеком, который посвятил жизнь заботе о мертвецах. Его обвиняют не то в изготовлении детской порнографии, не то в хранении оружия. Но дело это началось еще 80 лет назад — в лесу, в окрестностях 1-го шлюза Беломорканала».

„Am 1. Juni beginnt in Petrosawodsk der Prozess gegen einen der unglaublichsten Menschen, die ich kenne: den Lokalhistoriker Juri Dmitrijew. Ein Mann, der sein Leben der Sorge um die Toten gewidmet hat. Ihm wird vorgeworfen, Kinderpornografie hergestellt oder Waffen besessen zu haben. Begonnen hat dieser Fall aber bereits vor 80 Jahren – im Wald, in der Umgebung der 1. Schleuse des Belomorkanals” (Пер. А. Шибаровой).

Это классический тизер, который должен вызвать интерес и желание читать дальше. Между саспенсом и информированием dekoder выбирает второе. Короткий тизер заменяется информативным предисловием, на языке dekoder это Vorspann, «заставка». Она длиннее (243 cлова против 53 слов оригинала) и снабжена ссылками. Здесь обобщенно и компактно рассказана предыстория. Разъясняется и прозвище «Хоттабыч».

МЕМОРИАЛЕЦ

В самом начале в русском оригинале появляется необычное слово: «мемориалец».

«О Дмитриеве я узнал только нынешней зимой, после его ареста. Друзья рассказали мне странную историю про карельского мемориальца, арестованного по обвинению в изготовлении детской порнографии». 

„Von Juri Dmitrijew habe ich erstmals diesen Winter gehört, nach seiner Verhaftung. Freunde erzählten mir die merkwürdige Geschichte von einem Memorial-Mitarbeiter aus Karelien, der wegen Kinderpornographie festgenommen worden war”.

Это слово понятно не каждому, но знающие люди сразу понимают, о чем речь. Это обозначение возникло в конце 1980-х годов, когда было создано общество «Мемориал». Подразумевается либо в узком смысле — сотрудник «Мемориала», либо в более широком смысле — люди его круга, активисты и единомышленники. Все вокруг общества «Мемориал» могут считаться мемориальцами. В последние годы, с нарастающим давлением государства, росла и общественная видимость «Мемориала», и слово «мемориалец» получило более широкое распространение. На него проецируются эмоции: для кого-то это название почетно, для кого-то оно звучит как брань.

Для перевода выбран самый нейтральный вариант: «сотрудник Мемориала». Наверное, читатель dekoder не распознает все тонкости, но на этот случай как раз и приготовлены гнозы и ссылки с информацией о Карелии, так что этот фрагмент теперь читается не линейно, а вглубь. В русском тексте слово для своих — «мемориалец» — спрашивает читателя: «Ну как, ты понял, в чем тут дело? Знаешь, что за этим стоит? А какие у тебя возникают ассоциации?» dekoder выполняет свою функцию: декодирует, расшифровывает информацию для читателя, у которого нет предварительных знаний. Такой читатель — своего рода чистый лист. И текст перевода не прощупывает скрытые глубины, а берет читателя за руку и проводит по всем подводным камням. 

ТОН ПОВЕСТВОВАНИЯ

Вот следующая фраза, и повествование дает крупный план Юрия Дмитриева:

«Я залез в сеть и увидел фотки худого бородатого мужика с седыми патлами, с тяжелым взглядом».

„Ich kam nach Hause, suchte im Netz und sah Fotos von einem dürren, bärtigen Mann mit grauen Zotteln und schwerem Blick“.

Русский текст звучит грубовато. Скопление выражений из разговорного языка создает впечатление прямоты и неприкрашенности, давая понять: мой читатель и я — мы говорим на одном языке, мы свои. Здесь не нужны высокие слова. Сам герой репортажа, Юрий Дмитриев, тоже говорит на этом языке.

Несмотря на «патлы», перевод оказывается чуть более приглаженным

Ни пафос, ни грубое просторечие не переводятся без изменений. Дженни Зейтц конструирует немецкую фразу очень чутко. Она оставляет слово «патлы», но грубое «мужик» переводит нейтрально: «человек». За счет этого ее фраза звучит по-немецки также неприкрашенно, как по-русски, и все же, несмотря на «патлы», кажется чуть более приглаженной. Эти небольшие изменения слегка меняют тон, и дистанция до читателя таким образом тоже увеличивается.

СОКРАЩЕНИЯ

Немецкая версия короче русской примерно на 2000 слов. Сокращения следуют определенной логике.

Буртин пишет не только о главном герое. Он описывает и собственные трудности с темой. Ему очень нелегко было найти подход к этому сюжету:

«Обвинение было таким, что сложно было что-то об этом думать. С одной стороны, трудно ожидать от сотрудника «Мемориала» такой экзотики. С другой, «нет дыма без огня», не могли же следователи просто все выдумать?»

„Aus der Anklage war schwer zu ersehen, was von der Sache zu halten ist.
Einerseits kann man sich von einem Memorial-Mitarbeiter so etwas Abwegiges schwer vorstellen. Andererseits – kein Rauch ohne Feuer: Die Ermittler konnten das doch nicht alles erfunden haben!“

На этом пассаж в версии dekoder заканчивается. В оригинале текст продолжается. Буртин рассказывает, как в начале своих поисков нашел телепередачу, в которой клеветали на Дмитриева. Он цитирует оттуда: «“Мемориал” — «не просто сборище иностранных агентов, а гнездо упырей-педофилов», и так далее, и тому подобное.

dekoder явно не хочет травмировать своих читателей грязным языком пропаганды, и этот пассаж отсутствует в переводе. О том, как неуверенно реагировали коллеги Дмитриева на первых порах, мы прочитаем тоже только в русском оригинале. Читатель dekoder ничего не узнает о том, что статья вполне могла остаться ненаписанной. 

«От слов “детская порнография” хотелось отстраниться и забыть. И я забыл. 

А потом в какой-то момент подумал, что все равно в этой странной истории хочется разобраться — что бы там ни выяснилось».

„Vom Ausdruck ‚Kinderpornografie‘ wollte ich mich einfach fernhalten und vergessen. Und das tat ich dann auch.
Aber irgendwann dachte ich, dass ich dieser merkwürdigen Geschichte trotzdem nachgehen will, was auch immer dabei herauskommt“ (Пер. А.Шибаровой).

Шура Буртин определяет себя как журналиста и писателя, а dekoder своим приоритетом сделал журналистику. Неудивительно, что в немецком тексте пропадают как раз те части повествования, где речь идет о самом авторе. Отступления, психологические детали, подробные описания, некоторые яркие подробности — их прежде всего сократили при переводе.

Но и в этой сокращенной версии, во многом идущей навстречу читателю dekoder, мы все равно слышим неповторимый голос автора. Своеобразие своего подхода сам Буртин охарактеризовал так: «искреннее субъективное письмо по актуальному поводу» — и этот подход сохранился в версии dekoder. «До чего грустный + сильный текст». 

ПОСТСКРИПТУМ ПОСЛЕ НАЧАЛА ВОЙНЫ

Война и террор пошатнули и смешали наш словарь. После 24 февраля мы все читаем и слышим по-новому. Слово «мемориалец» теперь еще больше связано с сопротивлением, и я спрашиваю себя, есть ли у этого слова будущее в русском языке? Даст ли немецкий язык свой шанс слову «мемориалец»? Войдет ли оно в один прекрасный день в словарь Дудена? Я бы хотела такой судьбы этому гордому слову.

5 августа 2022 в Сандармохе опять вспоминали жертв большого террора. Люди нашли друг друга в социальных сетях и отправились в Сандармох. Там были и представители зарубежных стран. Кто не мог приехать, прислали видео, на котором, следуя традиции, читали вслух имена жертв.

Мемориалец Юрий Дмитриев сумел передать участникам привет из своей мордовской колонии.