2020: подводя итоги
Уходящий год был таким, что нам всем, кажется, хочется проводить его как можно скорее. Он оставляет после себя больше вопросов, чем ответов. «декодер» вспоминает, о чем мы задумывались в 2020-м.
Январь: мы еще даже не знали слова «ковид»
В январе 2020 года большинству жителей планеты еще казалось, что коронавирус не распространится за пределы азиатског о континента — его называли «китайской» болезнью. Даже свое официальное, глобально принятое название — COVID-19 — он получил только в феврале. Поэтому в начале года у нас было время на разговоры о том, что никогда не теряет значимость. «декодер» опубликовал интервью с израильским социологом Натаном Шнайдером, который сомневается в том, что мемориализация Холокоста имеет хоть какой-то реальный смысл. «Я не верю, что для сохранения памяти об ужасах достаточно посмотреть на макеты газовых камер, бараков или рельсов. На этом месте должна расти трава», — говорил Шнайдер газете taz. А несколько месяцев спустя в спорах о мемориальной культуре произошел еще один поворот — участники движения Black Lives Matter в Европе и в США начали сносить памятники угнетателям времен колонизации.
Февраль: мы еще ходили по улицам толпой и обнимались с чужими людьми
С начала глобальной пандемии прошло меньше г ода, но уже почти невозможно поверить, что на свете существуют еще какие-то маски, кроме медицинских, — карнавальные. Но мы оптимистично надеемся, что в следующем году Fasching — праздничные гуляния в честь окончания зимы, аналог русской Масленицы, — все же состоятся, пусть даже без привычного размаха. О том, как на немецком Карнавале правильно наряжаться, с кем и как целоваться, что есть и что пить, — доктор теологии и опытный «карневалист» Тобиас Кледен.
Март: тут-то все и началось…
В начале марта 2020 года неизвестность уже пугала, но мы надеялись, что с пандемией удастся справиться за месяц-другой. Впрочем, самому известному эпидемиологу Германии, главе отделения вирусологии в берлинской клинике Шарите Кристиану Дростену уже тогда было ясно — это надолго. «Возможно, около года обществу придется жить в режиме чрезвычайной ситуации», — говорил Дростен в интервью изданию Zeit Online еще 20 марта. Многое из сказанного им тогда нуждалось в дополнительных пояснениях — например, ПЦР-тест или мРНК-вакцина, — а теперь эти термины знакомы каждому школьнику. Какие предположения Дростена сбылись, а какие — нет? Что мы знали о пандемии в самом ее начале? Давайте вспомним.
Апрель: мы начали спорить, что хуже — вирус или карантин?
За весь год не было дискуссии острей: что страшнее — сам вирус или те меры, которые правительства разных стран принимают с целью остановить его распространение? Итальянский философ Джорджо Агамбен одним из первых резко высказался против локдауна: пандемия, по его мнению, дала государству идеальный предлог для установления неограниченной власти над гражданами. Он даже сравнил нынешние события с зарей тоталитарных режимов сто лет назад. С Агамбеном в колонке для Zeit-Online полемизирует немецкая писательница Нора Боссонг: от той исторической эпохи «нынешнюю ситуацию отличает то, как нацисты обращались с «голой жизнью»: тогдашняя власть по своему произволу могла уничтожать ее — и уничтожала — в концлагерях». Напротив, нынешние меры направлены на спасение жизней людей. Насколько убедительны ее слова сейчас, когда некоторые страны вводят уже третий — и, вероятно, не последний — локдаун?
Май: мы вспоминали, что даже самое страшное однажды заканчивается
В мае мир отмечал 75-летие победы над нацизмом, и мы снова обратились к теме исторической памяти. «декодер» рассказывал о жертвах нацизма, истории которых известны куда меньше других, — о так называемых «остарбайтерах», гражданах бывшего СССР, угнанных на принудительные работы в Третий рейх. Журналистка Кристина Хольх написала об украинке Галине Сержан, которая в годы войны работала на ее деда, оказавшегося, вопреки семейным преданиям, вовсе не простым военным переводчиком. После чтения этой истории хочется плакать.
Июнь: мы начали выходить из самоизоляции — и задумались о смысле жизни
Пандемия коронавируса вновь напомнила человечеству о его уязвимости. Привыкшие к возможности контролировать самые разные стороны своей жизни — от финансов до интимных связей, — жители развитых стран внезапно оказались бессильны перед неизвестным вирусом. Должны ли мы принять болезнь и смерть как неотъемлемые стороны самой жизни — или, наоборот, нам следует бросить все силы на борьбу с ними? Об этом в интервью Neuer Züricher Zeitung размышляет французский философ Синтия Флери.
Июль: В США снова протестуют против расовой дискриминации, в России спорят о харассменте, а мы размышляем о «новой этике»
Лето 2020 прошло в спорах о явлении, которое в российской прессе успели окрестить «новой этикой». Могут ли одни люди лишать других права на высказывание, если это высказывание кажется им оскорбительным? Есть ли у искусства границы дозволенного — или ему можно все? Должны ли литература, кино, поэзия быть политически корректными — или они принципиально свободны от любых догм? В России одним из главных поводов для этой дискуссии стали фильмы «Дау» Ильи Хржановского. В Германии — стихи лидера группы Rammstein Тилля Линдеманна, которые многие восприняли как оду изнасилованию. «декодер» рассказывает о «казусе Линдеманна» и реакции на него.
Август: мы танцуем на партизанских рейвах в берлинских парках — из-за пандемии знаменитые техно-клубы остаются закрытыми
Современный свободный Берлин нельзя представить без его клубной культуры, создававшейся с середины 1990-х годов. Близость к знаменитому на весь мир техно-клубу Бергхайн — одна из причин, по которой в город перебираются экспаты из других стран (помните сериал «Неортодоксальная»?). Но большую часть 2020 года танцполы пустуют: клубы закрыты на карантин, а их владельцы несут огромные убытки. Берлинцы танцуют под открытым небом (часто — не вполне легально). Специальная Клубная комиссия совместно с городским правительством пытается спасти рейв-культуру, но с переменным успехом. Об этом в интервью журналу Cicero рассказывает берлинский сенатор (то есть министр) по вопросам культуры Клаус Ледерер.
Сентябрь: мы снова видимся с пожилыми родственниками, но уже очень устали спорить с ними о мигрантах, феминизме и карантине
Родственники и близкие друзья, рассылающие в мессенджерах ссылки на «правду, которую от нас скрывают», и «мнение эксперта, которое запрещено в СМИ». Часто без какого-то собственного комментария, просто — для ознакомления. Знакомо? Немцам — тоже… В Германии ситуация обострилась в последние годы, на которые пришелся рост миграции и правого популизма. Как сохранить отношения с близкими, верящими в любую конспирологию и переживающими за будущее «белой христианской цивилизации»? Автор газеты taz пытается примириться с собственной мамой, с которой каждый разговор о политике уже много лет превращается в невыносимую перепалку.
Октябрь: мы отмечали тридцатую годовщину воссоединения Германии — вместе с Юргеном Хабермасом
Юрген Хабермас — пожалуй, самый известный из ныне живущих немецких философов. К тридцатой годовщине объединения Германии он написал фундаментальную статью, в которой связал события 1990 года, рост правого популизма и, наконец, пандемию коронавируса. Хабермас объясняет, почему в год пандемии Ангела Меркель впервые повела себя не только как немецкий, но и как европейский политик, дав шанс евроинтеграции. Причина — рост крайне правых, евроскептических и откровенно националистических сил в самой Германии и стремление отмежеваться от них. Реальн ая и наконец осознанная угроза крайне правого реванша действительно может стать основой для нового единства, считает Хабермас.
Ноябрь: мы рассказали о чеченских диаспорах в Европе
Убийство учителя Самюэля Пати в Париже, положившее начало серии терактов в Европе, совершил молодой выходец из Чечни, который считал, что Пати оскорблял ислам. «декодер» попросил исследовательницу Марит Кремер рассказать о том, что представляет собой чеченская диаспора в Германии. «К числу исламистов можно отнести лишь крохотное меньшинство. По данным Федеральной службы по защите Конституции за 2019 год, в Германии проживает «среднее трехзначное число» исламистов со всего Северного Кавказа. Из 735 так называемых потенциальных исламистских террористов в общей сложности 35 человек имели российское гражданство», — говорит Кремер.
Декабрь: мы снова обсуждаем гендерное равенство
С 2021 года власти Германии вводят обязательную женскую квоту в руководстве многих фирм, в том числе частных. Но даже некоторые феминистки выступили против: они считают, что вместо реального улучшения положения для большинства женщин новые правила дадут чуть больше власти немногим. Сторонники законопроекта настаивают: иначе как административными мерами проблему неравенства в бизнесе и политике не решить — такова уж реальность. «декодер» подготовил обзор дискуссий на острую тему, которая вряд ли куда-то уйдет и в новом году.