В октябре 1990 года 100 тысяч человек последовали призыву протестующих студенток и студентов выйти с требованием отставки тогдашнего председателя совета министров УССР, выборов парламента и, в конечном счете, независимости для Украины. Так называемая «гранитная революция» была первым массовым протестом на Майдане и закончилась спустя две недели отставками по требованию протестующих. «Гранитная революция» проложила дорогу к независимости и демократизации Украины и послужила образцом для дальнейших демонстраций на Майдане. Здесь были впервые применены типичные для Майдана методы протеста, которые позже сыграли свою роль в ходе «оранжевой революции» в ноябре 2004 года и особенно в ходе «революции достоинства», или Евромайдана, зимой 2013–2014 годов: сооружение палаточного городка, организация коллективного питания и медицинской помощи, строительство одной или нескольких сцен для художников, артистов, лекторов. Все это в октябре 1990 года впервые стало элементами протеста. 

Одним словом, Евромайдан — третий и самый крупный массовый протест в украинской истории — опирался на долгую традицию, и это очень хорошо видно по его стилистике, а также по конкретным участникам, сетям взаимодействия, требованиям протестующих и слоганам. Это была преемственность вокруг главной цели — независимости Украины. Со временем к ней добавились новые мотивы и нарративы, прежде всего демократизации, европеизации и политического участия граждан.

Какую роль сыграл Майдан 2013–2014 годов как историческое событие? Какие пути привели общество на Майдан? Какие пути Майдан показал украинскому обществу в 2014 году?

Триггер протеста: «революционный момент»

«Революция достоинства», как в Украине называют Евромайдан, включала в себя две волны мобилизации. Первая начала подниматься 21 ноября 2013 года. Утром того дня правительство премьер-министра Николая Азарова и президент Виктор Янукович официально объявили о решении, о котором уже несколько недель говорила вся Украина: украинская сторона решила не подписывать уже заранее согласованный договор об ассоциации с Евросоюзом на предстоящем саммите этой организации в Вильнюсе в конце ноября.

Это соглашение было одним из главных и наиболее заметных достижений «оранжевой революции», которая хотя и не добилась ни смены системы, ни устойчивой демократизации, но все же позволила существенно продвинуться в достижении демократических свобод и в направлении Европы. «Оранжевое» правительство Украины с 2005 года шаг за шагом боролось за подписание этого соглашения; к 2011 году оно уже было практически готово, но украинская сторона несколько раз откладывала этот последний шаг (а власть за это время сменилась). Сделанное 21 ноября заявление о том, что соглашение не будет подписано, стало для украинцев и украинок, особенно для молодых, символом окончательного крушения всех надежд на будущее в собственной стране. На призыв нескольких известных активистов и журналистов, таких как Игорь Луценко и Мустафа Найем, поздно вечером собраться на Майдане в знак протеста поначалу отозвались около двух тысяч человек, в основном молодых, в большинстве — студентов и студенток, школьников и школьниц, журналистов и журналисток, людей искусства. Все они выросли уже в независимой Украине и социализировались, глядя на Европу¹. Саммит Евросоюза в Вильнюсе 29 ноября 2013 года закончился тем, что украинский президент подтвердил опасения и не подписал соглашение об ассоциации, после чего к протестам присоединились и представители политических партий, а также другие деятели культуры и искусства. Протест распространился на другие города Украины. В демонстрациях участвовало все больше людей, но они оставались мирными, пока в ночь с 29 на 30 ноября спецназ не попытался разогнать демонстрации силой. Абсолютно несоразмерная жестокость действий полиции и намерение президента силой остановить протесты привели к противоположному результату: вторая, гораздо более массовая, волна мобилизации запустила протесты по всей стране, в которых участвовали до четырех миллионов людей. Протесты продлились три месяца и навсегда изменили политическую и общественную жизнь в Украине.

Кто участвовал в протестах?

Майдан первоначально был революцией молодежи и учащихся, но уже через несколько дней стал всеобщим протестным движением, что очень интересно с учетом демографической ситуации Украины. В 1970-х годах доля людей моложе 25 лет составляла ровно 19%; распад Советского Союза и первые годы жизни независимого государства вызвали, как и в других постсоветских странах, резкое снижение рождаемости, вследствие чего доля людей моложе 25 лет в общей численности населения к моменту начала Майдана составляла около 13%². Но именно это была та группа, которая научилась использовать свободы, предоставленные новой эпохой, и после «оранжевой революции» преимущественно именно она пользовалась свободой путешествий, программами образовательного обмена и возможностью учиться за границей (очень часто в Польше), то есть строила свою жизнь в большом мире. Евромайдан вошел еще и в число первых крупных протестов, мобилизация на которые шла в основном через социальные сети, тогда прежде всего через фейсбук, и это тоже объясняет, почему на призыв откликнулись в первую очередь люди моложе 25. Однако вторая волна мобилизации в гораздо большей мере захватила тех людей, которыми двигало желание «защитить молодежь от полицейского насилия». Попытка жестокого подавления протеста учащихся на Майдане привела к тому, что нейтральные прежде граждане более старшего поколения 26+ активизировались и присоединились к выступлениям. Очень часто это происходило под девизом «Не допустим, чтобы Янукович силой отнимал у наших детей и внуков право публично отстаивать свои взгляды». Возраст протестующих второй волны мобилизации де-факто составлял в среднем 36 лет, то есть в этом случае особенно активны были люди среднего возраста и среднего класса. Очень часто они присоединялись к протесту благодаря уже существующим связям с активистами и/или после того, как их лично затронуло полицейское насилие³.

Протесты шли одновременно в разных городах страны. Так, только после второй волны мобилизации Евромайдан превратился в масштабное и продолжительное протестное событие. Здесь очень характерно то, что протестующие этой второй фазы, с 1 декабря 2013 года до конца февраля 2014 года, в большинстве своем не были типичными гражданскими активистами или активистками, волонтерами или волонтерками. Наоборот, до того момента они скорее воспринимали себя как людей «вне политики». Ольга Онуч дает усредненный портрет протестующего на Майдане:

«Данные наших опросов показывают, что медианный протестующий был мужчиной 34-45 лет, работавшим на полную ставку (56%). У него было хорошее образование, он регулярно ходил на выборы, очень мало сталкивался с гражданским обществом и активистским движением, хотел лучшего политического будущего для Украины, и его больше беспокоили репрессии и насилие со стороны государства (и нарушение базовых прав человека), чем формирование более тесных связей с Европейским Союзом, работа в ЕС или возможность путешествовать по Европе без визы»⁴.

Тут отчетливо видно, что с начала декабря, именно после того как первая волна протестов натолкнулась на полицейское насилие, содержание и структура выступлений претерпели существенные изменения, и неподписание соглашения об ассоциации с ЕС послужило скорее триггером, чем истинным мотивом выступлений. Причины были в принципиальном несогласии между правительством и обществом, и президент Янукович, усиливая репрессии и демонстрируя авторитарные тенденции вкупе с абсолютно неприкрытой коррупцией на всех уровнях, этот конфликт во всех отношениях обострил. Поэтому неудивительно, что протесты в Украине называются «революцией достоинства», а не Евромайданом. Истинная причина протестов была в стремлении общества к политическому участию, в требовании прозрачности и в подотчетности правительства.

Корни протеста: история протестов в Украине и борьба за независимость

История Украины — это в том числе история гражданского общества между репрессиями и инакомыслием, между внешней поддержкой, внутренней мобилизацией и революцией. При этом успехи и неудачи гражданского общества и протестного движения идут рука об руку. В 1917–1919 годах возникло сразу несколько украинских государств, но ни одно из них не сумело ни реализовать идею национальной независимости, ни выжить в хаосе завершавшейся Первой мировой войны. Затем, в 1920-е и особенно в 1930-е годы, Украина подверглась русификации и советизации. Раннее украинское сопротивление формировалось через выстраивание связи с украинским языком и культурой, которые из Москвы рассматривались как «деревенские» и отсталые. Та связь лежала в основе политически окрашенной критики со стороны украинских диссидентов в 1960–1980-х годах. Среди политических узников Советского Союза численность украинцев была пропорционально выше их доли в населении. Ядерная катастрофа Чернобыля, как и борьба за права человека в рамках Хельсинкского процесса, породила многочисленные правозащитные организации и объединения экологов, которые вместе с диссидентами заложили основы движения за независимость в 1989–1991 годах.

Создание движения «Рух» («рух» по-украински и означает «движение») по образцу польской «Солидарности» дало импульс для дебатов о независимой демократической Украине будущего. Если независимость в конечном счете была достигнута благодаря протестам активных граждан, то демократизация и европейская интеграция подобно той, которая прошла в Польше и в балтийских государствах, не состоялась.

Но одним из плодов этой долгой протестной истории советских времен и 1990-х годов оказались тесные и сплоченные связи политических журналистов, художников и оппозиционеров. На них решающим образом повлияло то, что после обретения независимости не состоялась политическая и общественная трансформация; они социализировались в период «оранжевой революции» и использовали фазу либерализации после 2005 года для расширения сферы своей деятельности и своего сетевого взаимодействия. Студенческие группы, подобные организации «ПОРА», которые готовили протесты против фальсификации выборов 2004 года, сохранили свою активность в качестве НКО, занимающихся избирательным правом и прозрачностью выборов. Журналисты первой независимой интернет-газеты «Украинская правда» совершенствовались в профессии и основали новые независимые медиа, такие как hromadske.tv. Одновременно «оранжевая фаза» между 2005 и 2010 годами стала временем зарождения многочисленных художественных коллективов и прогрессивных объединений альтернативной культуры. Эти группы стимулировали дискуссии о независимости, демократии, Европе и критическое обсуждение всех этих вопросов; они обрастали международными связями и продвигали идею «открытого общества», порой радикальными методами.

Разделенное гражданское общество и внешние стимулы демократии

«Оранжевая фаза» стала первой — и при этом очень специфической — порой расцвета украинского гражданского общества. Заметный рост свободы прессы, мнений и собраний, а также проведение честных выборов, которого добилось общество, вместе открыли более широкие возможности и простор для развития гражданской активности. В 2005–2010 годах база для нее расширилась на 70 тысяч зарегистрированных НКО, из которых работали по-настоящему, правда, не все.

Тем временем гражданское общество в Украине привлекало все больше внимания со стороны международных программ содействия демократизации, и эта работа быстро приобрела более профессиональные формы. Фонды, посольства западных стран и организации по развитию демократии встречали в Украине все более активные и все более организованные НКО, чья деятельность касалась в основном работы с детьми и молодежью, политического образования, защиты прав человека, благотворительности и социальной поддержки, а также развития гражданского общества в целом. В этих сегментах НКО вели работу по образованию и повышению квалификации, консультированию, информированию, занимались лоббизмом и правозащитой, а также проводили тренинги по отдельным темам⁵.

После протестов 2004 года активнее развивались и те НКО, которые занимались политическими вопросами, такими как борьба с коррупцией, наблюдение за выборами, свобода прессы, права человека, защита окружающей среды и участие граждан в принятии решений. Поддержка таких порой весьма профессионально работавших НКО стала основным адресатом внешней помощи. Тем более что гражданское общество выглядело многообещающим партнером по демократизации, в противоположность все более разобщенному и по-прежнему коррумпированному политическому истеблишменту из «оранжевых» правительств, стремительно сменявших друг друга. В отличие от них, НКО реализовывали проекты надежно, целенаправленно и хорошо интегрировались в международные горизонтальные сети взаимодействия.

Но поддержка демократизации через гражданское общество не всегда проходила бесконфликтно: после «оранжевой революции» окрепли политические и индивидуальные свободы, но сама политическая система, как и методика рекрутирования элит, осталась неизменной. В результате продемократическое и проевропейское гражданское общество все больше отдалялось от политической системы и политических деятелей, вместо того чтобы стремиться к более активному взаимодействию. Представители гражданского общества со своими конструктивными идеями и открытой критикой оставались в собственном информационном пузыре, не оказывая воздействия на политические процессы. Одновременно наблюдалось отчуждение НКО от «нормального общества». В итоге НКО и гражданские инициативы могли реализовывать многие проекты, на которые получили внешнее финансирование, но их воздействие в конечном счете оставалось весьма ограниченным⁶. Критически настроенные наблюдатели говорили об «искусственной» природе гражданского общества, несмотря на то что в целом развитие было очень позитивным: присутствие активистов становилось заметнее, велась критическая дискуссия, выстраивались связи с внешним миром. Несмотря на все это, гражданское общество не смогло выполнить свою роль посредника в демократической системе.

Ситуация накаляется: репрессии как катализатор

Парадокс заключается в том, что именно рост репрессий при президенте Януковиче начиная с 2010 года стал катализатором развития гражданского общества, и прежде всего в количественном отношении. На фоне резких ограничений свободы прессы, репрессий, быстро ставших заметными, и давления на известных гражданских активистов со стороны спецслужб и правоохранительных органов шли системные изменения, которые новый президент проводил в жизнь решительно и быстро и которые сводили на нет и без того слабые сдержки и противовесы в государственной власти. Янукович брал в свои руки все больше контроля над законодательной, исполнительной и судебной властью, включая Конституционный суд, что в конце концов привело к почти полному отказу от тех достижений в области свободы и демократии, которые были сделаны между 2005 и 2010 годами.

Ограничение свобод сделало гражданское общество более децентрализованным, стихийным, разрозненным и одновременно более оппозиционно настроенным: многочисленные инициативы и сети гражданского взаимодействия теперь занимались не столько воплощением в жизнь проектов, на которые получили поддержку, сколько защитой пространства своей свободы и общественных интересов в противостоянии с влиятельными государственными и финансово-экономическими деятелями, которые игнорировали соображения общего блага и критику со стороны. Такие инициативы, как Save Old Kyiv («Сохраним старый Киев» — против незаконной передачи земли под застройку в историческом центре города), «Зеленый фронт» (движение по защите природы и городской среды в Харькове), а также многочисленные группы художников и деятелей культуры освещали разнообразные местные политические проблемы и одновременно собирали вместе, сплачивали многочисленных опытных гражданских активистов и активных граждан. Художественные группы и коллективы кураторов, такие как «Худрада», группа R.E.P. (Revolutionary Experimental Space), Киевский центр исследований визуальной культуры (Visual Culture Research Center,) феминистская группа «Офензива», с помощью перформансов, выставок и протестных акций искали и находили новые формы критики и диалога⁷. Ретроспективно можно сказать, что именно вытеснение демократических завоеваний и институтов при Януковиче вызвало волну демократизации, роста гражданского участия и гражданского самосознания. Что в конечном счете вылилось в протесты Евромайдана.

Майдан как поворотный момент

Евромайдан стал той точкой, в которой сошлись вместе политические требования, опыт и идеалы многих десятилетий украинской истории протестов. Бытовавший в Украине с начала ХХ века нарратив национальной независимости и связанного с ней самоопределения общества проходил через события зимы 2013–2014 годов красной нитью, как и прежде, во времена «гранитной» и «оранжевой» революций. «Оранжевая революция» требовала демократизации политических процессов и институтов даже сильнее, но эти требования были реализованы лишь в небольшой степени и только в той части, которая касалась проведения честных и свободных выборов. С точки зрения <гражданского> общества, зазор между требованиями и ожиданиями политических изменений, с одной стороны, и способностью постсоветских структур и политической культуры противостоять переменам, с другой, стал виден очень четко уже после «оранжевой революции». Но еще пронзительнее этот разрыв проявился с разворотом Януковича обратно к автократии. И точно так же продолжила расти общественная поддержка политического сближения с Евросоюзом, несмотря на некоторое замедление в 2010–2011 годах, так что перед началом Евромайдана число его сторонников составляло 60%. Так европеизация стала второй крупной темой и нарративом украинского общества и его протестной истории.

Сам Майдан, как и обе предыдущие волны протеста, базировался на сильной самоорганизации протестующих и опыте постройки палаточного городка, который подразделялся на различные сектора в зависимости от функций и потребностей. Кроме хорошо известных задач по организации проживания, питания и медицинской помощи отдельный сектор отвечал за связи с общественностью и с прессой, а так называемый общественно-гражданский сектор занимался программой выступлений на трибунах, включавших речи, концерты и лекции. Еще один сектор выполнял задачи по самообороне, которым перед лицом масштабного присутствия полиции, демонстрировавшей явную готовность к насилию, следовало уделять особое внимание.

Такая самоорганизация разнообразила гражданское общество и усилила его влияние на государство и население в целом. В феврале и марте 2014 года, после успешной, хотя и не избежавшей в конце концов кровопролития революции, стало ясно, что ошибки «оранжевой революции» — не проведенные реформы государственных институтов — не должны повториться. Тем временем начатая Россией война на востоке Украины и атака на Крым поставили страну с недееспособной армией перед такими угрозами, с которыми парализованное государство не в состоянии было справиться. И тогда от различных секторов Майдана, в которых действовали как НКО с долгой историей, так и спонтанно возникшие объединения граждан, стали поступать разнообразные инициативы, направленные на более ответственное участие общества в управлении государством. Началась работа по нескольким направлениям: помощи беженцам, обороне и политической самоорганизации. Так, недавние активисты, журналисты и представители НКО пошли в парламент и в местные администрации, чтобы внедрять в политическую систему идеалы Майдана. Инициативные группы Майдана превращались в группы взаимодействия на местном и региональном уровнях, вплоть до поддержки тех боевых отрядов, которые на востоке Украины занялись борьбой с начавшейся российской агрессией и оккупацией. Некоторые из этих боевых отрядов выросли из групп самообороны Майдана, и в 2014–2015 годах они отчасти заменили регулярную армию, пришедшую в упадок в период независимости Украины и не готовую выполнять стоявшие перед ней задачи. В 2016 году они полноценно влились в организованные военные структуры. Почти два миллиона человек бежало от российского вторжения в Крым и в Донецкую и Луганскую области, и правозащитные НКО, художественные объединения и соседские инициативы занялись поддержкой этих внутренних беженцев. Одновременно во многих частях Украины, особенно на востоке, возникли культурные центры и художественные инициативы, которые занялись критическим осмыслением не только ужасов начавшейся в 2014 году войны и российской агрессии, но и процессов демократизации и европеизации Украины, пошедших с новой силой⁸ . Пути с Майдана к общественно-политической ответственности и самоорганизации — это третий нарратив, возникший в украинской истории протестов, — были не менее разветвленными, чем те, что вели людей к Майдану.

Полномасштабная российская военная агрессия против всей Украины в феврале 2022 года натолкнулась на общество, которое уже пережило три большие (и бесчисленные малые) волны протеста против внешнего диктата, автократии, фальсифицированных выборов и деевропеизации. Общество, у которого был еще и опыт борьбы за независимость, за демократию, за европеизацию и за собственную идентичность. Эта борьба трижды привела на Майдане к большим революциям, но и между революциями она концентрировалась в экспертных институтах, в местных гражданских инициативах, в группах по защите окружающей среды, в художественных коллективах, в театрах и в университетах. «Революция достоинства» стала поворотным моментом, когда общественные деятели, как никогда прежде, заставили политическую систему, институты и отдельных политиков следовать за нарративом протестной истории. Последовательность этого нарратива — основа стойкости украинского общества в противостоянии российской войне на уничтожение.

Примечания

1

Onuch O., Sasse, G. The Maidan in Movement. Diversity and the Cycles of Protest // Europe-Asia Studies, 2016, 68 (4), P. 556–587 ↩︎

2

United Nations Department of Economic and Social Affairs: Population Division, World Population Prospects 2022 ↩︎

3

Onuch O. Who Were the Protesters? // Journal of Democracy, 2014, 25 (3), P. 44–51. DOI: 10.1353/jod.2014.0045 ↩︎

4

Ibid., S. 47 ↩︎

5

Palyvoda L., Golota S. Civil Society Organizations in Ukraine: The State and Dynamics 2002-2009. Kyiv, 2010 ↩︎

6

Hahn-Fuhr I., Worschech S. External Democracy Promotion and Divided Civil Society – the Missing Link // Beichelt T., Hahn-Fuhr I., Schimmelfennig F. und Worschech S. (Hg.) Civil Society and Democracy Promotion, London, 2014. P. 11–41 ↩︎

7

Zychowicz J. Superfluous Women. Art, Feminism, and Revolution in Twenty-First-Century Ukraine. Toronto, Buffalo, London: University of Toronto Press, 2022. Worschech S.: Deutsch-ukrainische Kulturbeziehungen. Veränderungen nach dem Euromaidan ↩︎

8

Op.cit. ↩︎